Дурная слава у «Черного дельфина» была всегда. Эту колонию считали самой адской даже те, кто видел всякое. При внешнем благополучии (находится в курортной зоне города Соль-Илецка, в здании отличный ремонт, работают различные производства, приемлемое питание и т.д.) даже одно название этой колонии вызывает содрогание у арестантов. Но был период относительной гуманизации, когда в «Черном дельфине», как выразился один из заключенных, били только за дело (именно в это время автор этих строк была в ИК № 6). В последние же время ситуация изменилась.
Сразу оговорюсь: источников информации о происходящем в колонии может быть несколько — сами осужденные, адвокаты, правозащитник и сотрудники (бывшие и действующие). Официально ни один арестант (!) из «Черного дельфина» ни на что не жалуется. Это, к слову, один из признаков, что в колонии все не очень хорошо. В любом учреждении есть кто-то, кто будет не согласен - хотя бы с приговором. Или с условиями. Это нормально. Ненормально, когда все как один молчат. Впрочем, из «Черного дельфина» лично я все-таки получала письма (последние два - на этой неделе). Но осужденные там просят только об одном — чтобы их отпустили на СВО.
Те арестанты ИК-6, которых я видела в Москве (в ИВС, СИЗО или на судебных заседаниях — во время доставки их на следственные действия или суды), с ужасом рассказывали про то, что их бьют.
- Страшнее всего приходится тем, кто только прибывает, - рассказывал осужденный, которого вывезли из ИК № 6 в другой регион на дачу показаний. - Им сразу дают понять, какие тут порядки. Люди от этого в шоке. Из того, через что я прошел: поза «ласточки» от подъёма до обеда, от обеда до ужина, от ужина до отбоя (сами посчитайте, сколько это часов, не разогнувшись). Тех, кто недостаточно широко, по их мнению, расставляет ноги, бьют по конечностям. Еще требуют совершать под угрозой избиения разные действия, не предусмотренные законом, в том числе заставляют прыгать. Мне говорили, что в ИК такие правила – что скажут, то и делать. Угрожали засунуть дубинку в задний проход. Все это с выключенным видеорегистратором.
- Те, кто возвращаются в «Дельфин» с этапов или со следственных действий, заранее не кушают, - говорит мой собеседник из числа бывших сотрудников, ныне юрист. – Потому что знают: на «приемке» могут бить так, что человек не выдерживает и невольно испражняется.
Осужденные рассказывали, что особенно отметился один сотрудник (имя имеется в распоряжении редакции. - Прим. авт.). Вот как его описывают: физически очень крепкий, получал удовольствие от пыток, издевался по поводу и без повода. Забегая вперёд, скажу, что по некоторым данным, в конце марта именно к нему у следствия возникли вопросы, и он на сегодняшний день отстранён от работы. Однако официальных подтверждений этому нет.
- Со слов осужденных, любое мельчайшее бытовое заявление рассматривалось как посягательство на режим, - говорит адвокат (свое имя он просил не указывать). - Способов воздействия есть множество. Например, опустить осужденного в тазик с водой и в этот момент к гениталиям присоединить ток. Все это для того, чтобы он отказался от иска, который подал в суд, чтобы отбывать наказание поближе к дому. Или отбить ноги дубинками. Вены лопаются, конечности становятся как сплошная синяя гематома. Потом отек опускается вниз и ноги в ботинки не влезают. А сверху человек выглядит вроде бы нормально. Я лично видел такие ноги - ужас.
А как же видеокамеры - спросите вы. Тем более что в этой колонии они в большом количестве и по всему периметру.
- Сам факт видеозаписей не панацея, - продолжает собеседник. – Они ведь находится под контролем руководства учреждения. К тому же в любой колонии есть «слепые» зоны, которые не просматриваются видеокамерами.
На днях на адрес автора этих строк, как правозащитника, пришло обращение с указанием фамилий избитых в 2024 году арестантов, приведены даты и подробности. Проверить это – дело рук СК и прокуратуры, куда я и отправила запрос. Из местного СК ответ пока не поступил, но, как выразился старший помощник руководителя Следственного управления по информационному взаимодействию с общественностью и средствами массовой информации подполковник юстиции Алексей Тукманбетов, оно в работе.
В местную прокуратуру обращаться я не стала. Дело в том, что авторы указывают, что к местному прокурору они обращались, но после этого их выдворяли в ШИЗО. Надеемся на проверку Генеральной прокуратуры.
А еще автор переправила обращение уполномоченному по правам человека в России Татьяне Москальковой. Есть интересный момент в письме, цитирую: «Курирующим ФКУ ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области от уполномоченного по правам человека в Оренбургской области Чадова А.М. является главный специалист отдела по организации приёма и рассмотрению жалоб и обращений граждан Губарев Александр Александрович, который раннее состоял в должности начальника отдела безопасности ФКУ ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области...». Действительно, на сайте УПЧ по Оренбургской области указан такой сотрудник. И в то же время до сих пор на некоторых порталах, связанных с системой ФСИН, он называется заместителем начальника ИК № 6. Рассчитывать на то, что бывший руководитель самой суровой тюрьмы в России стал настоящим правозащитником, можно, но звучит это немного фантастически. На мой вопрос Чадову про Губарева ответа пока не получила.
ИК № 6 «Черный дельфин» - особая колония. Здесь сидят те, чьим именем пугают: маньяки, педофилы, террористы, серийные убийцы. Но сюда же доставляют и совершивших преступления на бытовой почве (чаще всего — алкоголизма, ревности), членов ОПГ 80-90-х и считающих себя жертвами следственной и судебной ошибки... Среди них в основном те, кто был недоволен условиями содержания в других колониях для ПЖ, кто продолжает оспаривать в суде свои приговоры, кто отказывается добровольно писать явки с повинной по новым преступлениям. Даже если считать, что исключена вероятность судебной ошибки и все они виноваты, они наказаны - суровыми условиями и максимальной изоляцией. Если же они действительно подвергаются пыткам, то чем отличаются от них те, кто их мучают?