Мы видим ее каждый день в тысяче эпизодов.
В разгуле безнаказанной этнической преступности, переходящей в прямой террор. В репрессировании носителей русской культуры (пытаются ли они, приехав из-за рубежа, получить гражданство или защищать Россию, или просто противостоят мафиям ради жизни на своей земле, или, как философ Мямлин, протестуют против требования американского конгрессмена уничтожить Россию как оплот «традиционных ценностей»). В запрете низовых объединений русских — единственного из всех народов России! В вытеснении русской культуры из всех сфер жизни. В глумлении над нашей общей историей.
Как человек, присутствовавший при создании нынешней государственности, свидетельствую: эта политика сформирована объективными обстоятельствами. Глупо отрицать наличие заговоров и личных извращений (той же русофобии), но они второстепенны.
Причина неприятия носителей русской культуры дичающей на глазах частью бюрократии — компрадорский характер этой части.
Либерализм прошел со времен Вольтера долгий путь, трансформировавшись из освободителя в слугу глобальных финансовых спекулянтов. Последние зарабатывают на колебаниях финансовых рынков, что заинтересовывает их в нестабильности — и делает их врагами всех народов без исключения. (Кстати, первым таким либералом стал Керенский — Россия и здесь в авангарде мировой истории.)
В ходе уничтожения советской цивилизации либералы еще в ее недрах создали эффективный бюрократический механизм разграбления советского наследства, его вывоза в фешенебельные страны и легализации там в качестве личных богатств. Для обеспечения своей власти они предоставили этот механизм в пользование всем желающим, и воспользовавшиеся им стали их подельниками.
Врагом этого грабежа были те, кто создавал разграбляемое и хотел продолжать созидание, — те, кто ощущал себя народом и был им. Поэтому они подлежали превентивному подавлению — просто чтоб не допустить сопротивления, — вымариванием людей нищетой, истреблением наиболее активных в бандитских войнах и «конфликтах малой интенсивности», организацией моральной, интеллектуальной и физиологической деградации.
Поскольку стержнем многонационального народа России является русский народ, основной удар пришелся в него.
Ситуацию усугубила специфика русской культуры, носители которой, ощущая себя государствообразующим народом, живут в одностороннем симбиозе с государством, до последней возможности прощая ему то, чего не прощают даже близким. Это удесятеряет силы русских, когда государство выражает их интересы, — и обессиливает их, когда для самозащиты надо выступать против его значимых элементов.
Деморализация русских в интересах глобальных финансовых спекулянтов создает в России вакуум, заполняемый соседями, — особенно если социальные катастрофы в их странах принуждают их к бегству.
Важно, что еще самодержавие развивало окраины империи (создав промышленные центры, например, в Польше и Прибалтике). Советский Союз продолжил эту политику с удесятеренной энергией. В результате процветание национальных окраин во многом шло за счет запустения того же Нечерноземья, что в период деградации СССР порождало на окраинах презрение к русским, которые жили намного хуже.
При разрушении СССР в ряде республик прошли антирусские этнические чистки. Приведя к разрушению сложных производств (на которых работали носители русской культуры), эти чистки превратили республики в социальный ад, откуда изгнавшие носителей русской культуры бросились вслед за ними — в Россию. (Символом этого стала таджикская поэтесса, громогласно призывавшая к истреблению русских, а затем переехавшая в Москву, чтобы учить нас толерантности и дружбе народов.)
Безнаказанность этнических чисток сформировала на успешном примере старшего поколения социальный стереотип, который, как мы видим, успешно применяется частью «трудолюбивых соотечественников» (разумеется, небольшой, но пугающе заметной) едва ли не по всей России.
Одна из особенностей русской культуры — неприятие коррупции. Даже вымогая взятку или получая ее, мы сознаем, что совершаем преступление.
Но характер заметной части бюрократии, занятой разграблением уже заканчивающегося советского наследства и его вывозом за границу (неважно, на Запад или Юг), подразумевает развитие и укрепление коррупции.
Более того — глобальные финансовые спекулянты привыкли закреплять свое господство в экономических колониях (в странах, вывозящих сырье в обмен на продукты его переработки метрополиями; Россия же вывозит в последние еще и капиталы, и молодежь) именно коррупцией. При всем ее неприятии либералами на словах на деле она служит опорой современного либерализма (поэтому большинство либералов и измазаны в ней по уши).
В результате даже некоторые лично честные чиновники начинают ошибочно считать коррупцию едва ли не основой государственного строя. И, сталкиваясь с массами носителей русской культуры, враждебно относящихся к коррупции, начинают испытывать острую — и вполне объективную — потребность заместить их массами носителей других культур, относящихся к коррупции толерантно, как к нормальной деловой транзакции.
И мы видим это замещение на улицах некогда наших городов.
Массовый завоз «трудолюбивых соотечественников» был нужен олигархам разных калибров, желающим минимизировать расходы на рабочую силу и не желающим признавать за трудящимися какие бы то ни было реальные права.
Это блокировало развитие технологий, которые стали невыгодны на фоне дешевого труда мигрантов, и разрушило рынок труда, оплата которого оказалась ниже нормальной для воспроизводства собственно российской рабочей силы.
Затем зарплаты выросли, особенно в бюджетном секторе, за счет коррупции: «трудолюбивым соотечественникам» выписывали деньги, на которые с удовольствием пошли бы работать и носители русской культуры, — но от трети до двух третей этих сумм забирали себе местные коррупционеры.
По мере укрепления этнических мафий и обретения ими своих юристов, пропагандистов, правоохранителей, чиновников и политиков возникли и стали расширяться сферы, в которые носители русской культуры попросту не допускаются. Попытки примерно трети регионов защититься от дискриминации (не говоря о бытовых угрозах) запретом для мигрантов работать в тех или иных сферах запоздали из-за вертолетной раздачи гражданства России не желающим или не способным интегрироваться в нее.
Ситуацию усугубляет либеральный отказ государства от защиты производства при помощи разумного протекционизма. На фоне вымаривания России искусственно созданным денежным голодом и запретительно дорогим кредитом выгоднее производить товары для нее за границей. Это делает ее зависимой даже от бедствующих государств постсоветского пространства, представители которых используют ее как место высылки религиозных экстремистов и просто преступников и агрессивно реагируют даже на высказывания о том, что Россия имеет право жить по своим законам.
Кроме того, фрукты и овощи из южных государств продаются в России на порядок дороже, чем стоят в местах выращивания. Ответственное государство изымало бы основную часть этих сверхприбылей таможенными платежами для развития собственных хозяйств, в том числе тепличных. Отечественная же бюрократия оставляет их «авторитетным предпринимателям», которые инвестируют их в расширение своего влияния в России — в том числе и сугубо политического.
Как показано, корни национальных (как и социально-экономических) проблем России находятся не в Душанбе или Баку точно так же и по тем же причинам, по которым они находятся не в Лондоне, Вашингтоне или Тель-Авиве.
Они в Москве: в характере части бюрократии отечественной сборки, настоятельно требующей оздоровления и переориентации с разграбления страны и вывода капитала на службу ее народу.
Только после этого станет возможным восстановление этнокультурного баланса и введение миграции в разумные рамки.
Понятно, что для выживания необходимы визовый режим с государствами, расставшимися с русской культурой, отмена грабящей бюджет системы «патентов», высылка не имеющих полноценной легальной работы мигрантов, лишение гражданства и высылка незаконно получивших его и асоциальных элементов, не способных к интеграции, — но сделать это без нормализации государства невозможно.
Впрочем, за констатацию описанного носителей русской культуры не так давно перестали сажать в тюрьму. Если бы смывание России в унитаз истории потоками мигрантов не продолжалось, этот признак можно было бы счесть обнадеживающим.