Дмитрий Орешкин (архивное фото)
putnik / Wikipedia
Недавно Путин предложил Украине мир, но на своих условиях. Эти условия назвали капитуляцией и отвергли, после этого российский лидер поехал в Северную Корею и заключил договор о стратегическом партнерстве. Какова логика этих решений, каковы будут их последствия и как они отразятся на устойчивости политического режима Путина, маячит ли где-то на горизонте раскол элит и протест масс? Об этом в интервью Republic рассказал политолог Дмитрий Орешкин.
— Владимир Путин подписал с лидером КНДР Ким Чен Ыном договор о стратегическом партнерстве двух стран. По словам Путина, стороны договорились о «взаимной помощи в случае агрессии против одного из участников этого договора». Как пишут некоторые аналитики, теперь Северная Корея станет одним большим военным заводом по обслуживанию путинской войны. Что вы думаете на этот счет?
— Тоталитарный режим Северной Кореи может вполне переориентироваться на обслуживание путинских потребностей в оружии. Российское возможности уже близки к исчерпанию. Уже и работа в три смены идет, уже и кадров не хватает, несмотря на то что очень повысилась зарплата на военных предприятиях. В этом смысле Северная Корея, где рабочая сила стоит копейки, конечно, для Путина выход. Это вообще очевидная вещь и 100% экспертов в ней сходятся. Но при этом надо сказать, что корейское вооружение по качеству хуже даже российского, а российское хуже европейского. Зато его производят в больших количествах.
Но в этом визите Путина в Северную Корею скрыт не только вопрос с вооружениями. Путин нащупал свое место в мировой иерархии — это место в союзе двоечников или еще можно сказать в союзе второсортных. И оружие Северной Кореи второсортное, и ее экономика второсортная, и условия жизни в ней второсортные — и так далее.
И вот тут важно иметь в виду, что в 2010 году путинская Россия поддержала санкции ООН против Северной Кореи. И вообще тогда у Путина было отношение к Северной Корее, скажем так, негативное. В том числе потому, что в 2000 году его первый, или один из первых визитов, был как раз в Северную Корею. Тогда ей еще руководил батюшка Ким Чен Ына — Ким Чен Ир. И Путин, будучи свежеиспеченным российским президентом, вернулся и объявил городу и миру, что ему удалось уговорить Ким Чен Ира свернуть ядерную программу. Для Путина это был удивительный дипломатический прорыв, и он об этом с радостью сообщил.
Но очень скоро из Северной Кореи сообщили, что Ким Чен Ир пошутил в разговоре с Путиным насчет сворачивания этой программы. То есть Путин был выставлен откровенным дурачком. Это было чудовищно обидно. И Путин внутри себя надолго с Северной Кореей расстался. Отсюда в 2010 году поддержка в ОНН санкций против Северной Кореи. А в 2017 году были введены уже чисто российские санкции против Северной Кореи касательно науки, торговли и финансов. Но с 2017 по 2024 год что-то произошло, когда вдруг заговорили о дружбе, скрепленной кровью, — вернулась абсолютно советская риторика.
То есть важно иметь в виду: в первой половине своего правления Путин искал на восточном фланге связей с экономически успешной Южной Кореей, Японией, в меньшей степени с Китаем. Потом что-то сломалось, и сегодня он ищет контактов с Северной Кореей, соответственно с Южной Кореей отношения портятся, потому что она Северную Корею не любит. Равным образом ухудшаются отношения с Японией. А также возникает еще вопрос с КНР.
Итак, второй вопрос визита — это поворот на 180 градусов в восточной политике. Вынужденный поворот, который обозначает отход от приоритетов, направленных на экономическое развитие, на развитие торговли, бизнеса, привлечения инвестиций для Дальнего Востока, что в общем жизненно необходимо для этой болезненной территории, которая теряет население, отстает в развитии и так далее. Но Путин выбрал другие приоритеты, начал войну и теперь ему нужна Северная Корея, которую он рассматривает как фабрику по производству оружия.
Далее, мы подошли к третьей составляющей — Китай. Он традиционно рассматривал Северную Корею как свой задний двор, которым он может манипулировать. Но при этом этот задний двор вооруженный. То есть это такая прокси-контора, которая может воевать, а может не воевать, или может угрожать войной, в зависимости от настроений в Пекине. Сам Пекин как бы ни при чем, но вот если его обидели, то военная риторика и военные испытания в Северной Кореи резко обостряются, и все это прекрасно понимают. Северная Корея — это такая дрессированная токсичная крыса в руках Пекина.
А теперь Путин сначала съездил в Пекин, решал там какие-то свои проблемы, успешно или не успешно, вопрос открытый. Но вот в Северной Корее у него получилось успешнее. Но геополитическая реальность такая, что в Пекине ему откровенно посоветовали или велели не ездить прямо из Пекина в Пхеньян, чтобы эти визиты не смотрелись как нечто равнозначное. То есть Путину пришлось вернуться в Россию, какое-то время в ней побыть и потом опять лететь на Дальний Восток, чтобы поговорить с Ким Чен Ыном. А после этого во Вьетнам.
Пхеньян. Фото: wikipedia.org
Что сегодня представляет Северная Корея? Во-первых, она немножко приоткрыла бизнес для своих жителей, чуть-чуть уйдя в сторону от кондового марксизма, за счет этого добилась некоторого экономического роста. И в этом смысле Ким Чен Ын чувствует себя несколько увереннее, чем 10 лет назад. Во-вторых, прежде у него была только одна линия взаимоотношений с внешним миром — Пекин. Теперь вроде как он для себя выстроил возможность проводить многополярную политику. В этом смысле для Ким Чен Ына договор с Путиным не просто важен, а очень важен. Он не только продает свое стреляющее железо, соответственно получая дополнительные возможности для заработка, но и пробивает изоляцию, которую построил Путин, когда вводил санкции.
Но за все это, конечно, придется платить охлаждением отношений с Китаем. В Пекине отнеслись к Путину с уважением, но ничего сверхъестественного и даже естественного от Китая добиться не удалось. В связи с этим Путин поехал во Вьетнам. Это такая демонстративная акция, потому что Вьетнам всегда в течение столетий был конкурентом Китая. Значит Путин в этом смысле как бы возвращается к советской стилистике, но не сталинского образца, а скорее хрущевско-брежневского, когда Китай рассматривал Советский Союз как того, кто обходит его с севера через Северную Корею, а с юга через Вьетнам. В этом смысле Путин вступает в конкуренцию с Китаем за позицию евразийского лидера. Она не явная, не декларированная, но судя по этим шагам, Китаю это точно не понравится. И Китай это демонстрирует тем, что буквально неделю назад была встреча с Южной Кореей. То есть формируется два центра силы. Путин не хочет идти целиком под Китай, он хочет сохранить какую-то свою субъектность. И в этом смысле он даже рискует расстроить Китай.
В целом этот визит означает, что Путин перестал надеяться дружбу с продвинутыми государствами, а ищет дружбы с отморозками, с двоечниками, с лидерами второсортного мира.
Собственно, сам Путин — это воплощенная мечта Шарикова. То есть человек с плохим образованием, о себе высокого мнения: я — крутой пацан, а значит могу добиться многого за счет того, что дерзок и смел.
Вот это выталкивает его из системы, где работают более многомерные показатели развитости, престижа и прочее, в систему, где ценится только военная сила. И в этом смысле формируется глобальный клуб шариковых — людей, которые ставят на силу и в грош не ставят собственные договоренности, слова, обещания. Еще раз повторю: относительно недавно Путин вводил ограничения против КНДР. И вот теперь он уже об этом благополучно забыл и заключил договор о стратегическом партнерстве.
— Это то, что касается внешней политики. Но, как гласит известная поговорка, с кем поведешься, того и наберешься. А на внутреннюю политику России такая дружба, как вы говорите, крутых пацанов или шариковых, может повлиять?